Кто куда, а я в деревню! или Мёд и масло души моей - Ольга Есаулкова

Люда остановилась, склонила голову набок, окинула меня подозрительным взглядом, который теплел и теплел, очевидно, по мере узнавания.

– Лёлька??? Ты ли это?

Она не ждала ответа, она уже бежала мне навстречу и увлекала меня в тискательные объятия. Очевидно, в Утекаево все дамы отличаются крепостью хватки, которая воплощается в обнимашках.

Людмила Петрова… Мы с ней были подружками не разлей вода в моём деревенском жарком детстве. Как я уже сообщила, мы вместе купались, играли, совершали набеги на соседские сады и прочее, прочее, что и не вспомнить. Кстати, вот кто мне может объяснить такую вещь: в наших садах росли прекрасные яблоки, сочные, вкусные, и мы могли их есть, сколько и когда захотим. Никто нам это не запрещал. Зачем мы тырили чужие фрукты? Жажда острых ощущений? Ах, загадка детских душ… Неразрешимая теперь…

Час спустя мы уже сидели на кухне в доме Людмилы и распивали то, что уцелело в моём багажнике. Кстати, масштабы дорожной трагедии ограничились всего двумя раскупорившимися бутылками.

Я уже успела вкратце рассказать свою историю приезда в Утекаево и приключений, которые успела найти на своё выдающееся одно место, поделилась планами относительно помолвки, получила в ответ Людины восторги и одобрение. И ждала от неё алаверды истории. Она не заставила себя умолять:

– Я, как ты уже понимаешь, так и осталась здесь жить. Помнишь Вовку Васечкина? Ну, мальчика, который нам с тобой обеим нравился? Он ещё был такой симпатичный, беленький. Ну, в общем, потом он вырос, стал ещё красивей, школу с серебряной медалью окончил. Мы с ним поженились сразу, как только по возрасту стало можно. Любовь была ого-го-го! Да, кстати, я и теперь на него не сильно жалуюсь. Ну, недостатки есть у всех, а без них кто… Помнишь, в «Дневнике Бриджит Джонс»? Когда она в тайскую тюрьму попала? И вот все тайки в тюрьме рассказывают, как их мужики избивают, заставляют торговать наркотой и прочее. А у Бриджит-то единственная претензия к своему… как его там? Забыла… Ну, что он трусы складывает щепетильно так, аккуратно. И она понимает, что это глупость наиглупейшая, и говорит сокамерницам: «Да и у меня так же… Пил-бил». Потому что про трусы рассказывать смешно, это же не недостаток… так… ерунда… Так что вот, – Люда улыбнулась, – мой меня не бьёт, пьёт в меру. Ну, хорошо, иногда сверх меры, но позволительно.

А какой мы с ним бизнес отгрохали: ферму открыли самую современную, на ней же Валюшка твоя работает. И это ведь в основном его заслуга, сколько пришлось пройти инстанций всяких, планов насоставлять, я бы не выдюжила, а он упёрто, спокойно, без надрыва шёл-шёл и сделал. У нас десяток полей засеяно сейчас, в основном, чтобы скотину кормить, есть свинарники, коровники, птичники, конечно. Есть ещё пара прудов с карпами, пасека. И ещё, знаешь, кто у нас? Угадай! Страусы! Покажу тебе их непременно.

Вся округа питается нашими продуктами, да и работает у нас большинство местного адекватного и трудоспособного населения. Так и говорят: ты где работаешь? – у Петровых-Васечкиных.

Что ты ржёшь? Это же наша настоящая фамилия, так что не надо тут хи-хи! – но я уже почти лежала на полу от смеха.

– Мы же когда женились, молодые были, глупые, ну и попросили в ЗАГСе сделать нам обоим двойную фамилию: Петровы-Васечкины. Как в том фильме, который мы в детстве раз двадцать смотрели, – продолжала Людка. – Так что прекрасно всё у нас. Сын подрастает. Сейчас ему уже четырнадцать лет. Хотели второе дитя завести, но пока никак. Работы много. Но я планирую скоро, работа-работой, а дети – это наше всё. Давай завтра с нами на экскурсию на наши пруды-фермы? Покажу тебе всё, расскажу, с мужем моим увидишься, интересно, узнаешь ли его? А?

– Люда, я завтра не могу, у меня планы. А вот послезавтра – только с радостью!

На том и порешили.

А всё-таки интересные фортели иногда выкидывает судьба. И это прекрасно! Не люблю скучать!

Засада и осада

Утречком, как только наша будущая жертва сватовства убежала на свою любимую работу, я провела инструктаж для Вениамина Фомича. Всё пояснила, рассказала. Задумка была такова: я заманиваю Валюшу на берег реки, недалеко от нашего дома, где заранее оформлю и задекорирую «сцену», а далее жених, эффектно разлив шампанское, встанет на колено и произнесёт пламенную и бесконечно романтичную речь. Там такие проникновенные слова по сценарию, что лично я бы не выдержала и сдалась на милость судьбы, не думая ни секунды.

В ожидании чудесных вечерних событий было бы неплохо сделать что-то полезное по дому. Негоже целыми днями валяться в гамаке или на травке, меняя место дислокации в зависимости от положения солнца и прочих погодно-природных условий. Это смахивает на иждивенчество и порождает усиливающееся желание и далее проводить время, как трутень, – в лени и лодырничестве.

Огород трогать Валя строго-настрого запретила: «Навредишь по неопытности, а мне потом возрождай к жизни всё загубленное!» Готовить тоже не было необходимости, поскольку теётушка на радостях от моего приезда накашеварила столько еды, будто планировала накормить десяток голодных студентов. Что же делать… Стирка! Вот занятие, которое я терпеть не могу, но во имя победы над ленью именно оно станет для меня наилучшим послушанием, плюс принесёт пользу хозяйству.

Не буду лукавить, на самом деле, была ещё подоплёка в моей затее: полоскать бельё предполагалось по старинке, на речке. А это давало мне возможность заодно и искупаться, вволю поплавать и, чем чёрт не шутит, возможно, что и вдоволь позагорать, позолотить немного бледную после зимовки кожу.

Я сняла на кухне слегка пожелтевшие шторы: пришло вам время стать белыми, и я вам в этом помогу!

Простиранные вручную шторы (я – енот-полоскун, не меньше!) сложила в небольшой тазик и пошла к тому месту реки, которое местные называли «мостки». Там действительно было несколько небольших мостиков, на которых, отклячив зады, творили своё постирушное дело тутошние хозяйки. Почти как в Индии, подумалось мне. Впрочем, искренне надеюсь, что в Утекаевской речке не хоронят трупы. Хотя… Знаете, я смотрю столько сериалов про маньяков и убийц, что мне кажется, будто в каждой реке плавает как минимум один неопознанный труп.

На берегу речки толпилась небольшая группа людей. Ох, неужели и впрямь какой-то труп выловили? Народ что-то очень громко и бурно обсуждал. Я подошла поближе, чтобы уловить суть этой шумной дискуссии. «Об чём собрание?», – как сказала бы Валя.

Всклокоченная пожилая женщина, попеременно оттирая то одной, то другой рукой темный фартук в мелкий цветочек, вещала истерично и визгливо:

– Учерась иду от Тоськи, а уж ночь ужо, засиделися мы, ох засиделися…

– Небось по рюмахе вмазали и в караоку пели, как всегда, – хохотнул какой-то мужик, но рассказчица лишь зыркнула на него недобро и продолжала:

– … и вдруг вижу: возле церковки нашей хто-то есть! Прям у кустах у дальней стены. Ой, батюшки-святы… он как на меня посмотрел, я аж чуточку не умёрла прямо тама. Дьявол это, истину говорю вам, антихрист: рожа с бородой, рога огромные и светятся, и сам он здоровый такой и страшный. Святые угодники, я ж так перепугалася, не упомню, как до дома добежала. И я вот точно вам говорю, это знамение, предвестник конца света. И пасётся он у дома божьего, а значица, всё – конец скоро, значица, его власть приходит!

Громогласная проповедница продолжала потрясать рукой и предсказывать «скорый суд адский и мучения страшные» и прочее-прочее. Ей вторили и другие бабы, мол, видели нечистого кто в лугах, кто у заброшенного колодца на краю поля, кто в кустарнике рядом с леском.

Народ обсуждал, переругивался: часть кворума призывала устроить на него облаву, а некоторые предлагали бросать дома и срочно эвакуироваться.

Я не верю в подобные байки, по крайней мере, весь этот бабский галдёж меня совершенно не впечатлил. Я поставила свой тазик на берегу, разоблачилась и осторожно, для начала лишь кончиками пальцев ног, начала медленный и очень интимный разговор с рекой. «Привет», – прошептала ей и ласково провела ладошкой по серебристой поверхности. «Ну, здравствуй», – ответила река и оплела мою талию прохладными, чуть ленивыми, но радостными объятиями. Наши прикосновения друг к другу сначала были осторожными, но начался тихий разговор – «Знаешь, я скучала» – «Я тоже» – и доверие стало сразу бесконечным и обоюдным. Я набрала полные легкие воздуха, радостно выдохнула, легко оттолкнулась ногами от илистого дна – и поплыла, свободно и счастливо. На середине реки остановилась немного отдохнуть, оглянулась и изумлённо замерла: отсюда берег речки казался абсолютно сказочным и воздушным, солнце по-ребячьи играло с блескучими листьями травы, свисавшей до самой воды, а с кувшинки на кувшинку перелетали стрекозы, радужные и как будто совершенно неземные.